На фоне неба с разводами взрывов плывущая по реке лодка выглядела несколько странно. Однако сбежать из города во время боевых действий - сбежать одной, с молоденьким юристом, которого взяла на работу из-за его удивительного таланта - было правильным решением. Госпожа поправила теплую шаль, проводила взглядом мальчика, убежавшего на поиски каких-нибудь селян и посмотрела в небо. СО стороны она казалась довольно милой - женщина лет пятидесяти, одиноко сидящая в вытащенной на берег лодке. И не сказать, что когда-то абсолютно спокойно закрыла за собой дверь, оставив двух пятилетних мальчиков стонать от голода и грызть ноги друг друга, чтобы потом умереть от безудержного, всепоглощающего голода в годы теперь уже далекой Первой войны. Женщина повела плечами, коснулась рукой высокой прически и закрыла глаза, привычно хваля себя за вовремя провернутый побег. Как часто она сбегала в своей жизни... Но она еще не знала, что этот побег будет последним.
- Госпожа... Госпожа...- тоненький детский голосок у ярко зеленеющего дерева (августовкий вечер во всей красе - разве что дымное с запада небо чуть нарушает картину) заставил женщину повернуть голову к маленькому мальчику в драном косоде. Она благосклонно к нему повернулас, решив для себя, что все старые долги она уже выплатила и может поступать так, как ей заблагорассудится. Наивная.
- Что тебе, мальчик?
- Я очень голоден, госпожа... - На миг в глазах женщины мелькнуло что-то запредельное. Но лишь на миг. Она совладала с собой, тихонько вздохнула и принялась рыться в карманах.
- Подожди, мальчик. Сейчас я найду что-нибудь...
Она не успела заметить, как глаза мальчика превращаются в бездонные черные провалы, как его кожа в единый миг высыхает и становится похожей на старый пергамент, как руки удлинняются, а живот болезненно округляется, как у пухнущих с голоду бедняков.
- Я голоден... - и вскинувшая глаза женщина оказывается перед настигшим её возмездием.
Вернувшийся юрист недоуменно обыскивает окрестности лодки, пожимает плечами, тихо выдохнув от того, что наконец-то лишается не самого приятного общества, и, заьрав свою сумку, отправляется к ожидающей его невесте.
Ошметки плоти и обгрызенные запястья женских рук в корнях дуба он попросту не заметил.