[thisisnotsymmetrical]

Я решила доработать фик о Светке, поэтому выложу сюда пробник начала - прошу написать, что понравилось. что не понравилось и на что обратить внимание))

Запись 0,1

Меня часто спрашивают – как это меня угораздило влюбиться в саларианца. Ну что ж, отвечу. В конце концов, сердце женщины – загадка для всех, в том числе и самой женщины. Я попробую разобраться, что же со мной стало, а вы наслаждайтесь моими размышлениями.
Итак, первая встреча была… Нет, начинать надо не с этого. Начну с того, как меня, юную аспирантку кафедры межрасовой лингвистики Всеземного Исследовательского Университета Светлану Ред, отправили на работу в Цитадель. Ну, как отправили… Просто я очень хотела работать именно здесь, а завкафедры очень комплексует по поводу размера груди. Мне-то от природы и матушки досталась шикарная грудь, а вот у госпожи Анастасии Штерн её вовсе нет, а пересадка клонированных молочных желез вещь дорогая. В чем суть, спросите вы, негодуя? А вот и суть.
Кафедра межрасовой лингвистики славится тем, что коллектив состоит из красавчиков мужчин. Да, положение разительно изменилось за какие-то сто – сто пятьдесят лет. Просто умные головы поняли, какие деньги светят тем, кто занял нишу в этой области. И вот, огромное количество богатеньких симпатичных мужчинок желают узнать тонкости человеческой и всеобщей лингвистики. Вы, конечно, понимаете, что от таких охламонов ничего особого ждать не стоит, однако как партия в мужья они очень даже ничего. Вот и милейшая Анастасия решила сыграть на этом, чертова старая дева. Тридцать лет мужика не было, тут вдруг приспичило. И надо же было мне попасться ей на глаза, когда тот вьюноша, на которого она положила глаз и лапки, изучал особенности моей анатомии! Визуально, честно. Я пыталась выбить кофе из автомата, а он стоял на шухере. Так себе из него помощник, прямо скажу…
Стою я, нагнувшись, и в самых изящных эпитетах пытаюсь вразумить бездушное железо выдать мне кофе с сахаром, милейший вьюноша, вместо того, чтобы наблюдать за периметром, наблюдает за моими молочными железами, тишь да благодать, право слово! И тут в коридор выходит Штерн. Увидев сиё безобразие, она немедленно решила избавиться от соперницы. Но, так как моя фамилия в силу моего батьки широко известна в Этой Стране, решила сделать это так, чтобы и волки сыты, и песик обласкан, и овечка к волкам. Побегает ко мне, стреляет глазками во вьюношу, обнимает меня за плечики и начинает щебетать о «шансе на миллион». Ей, дескать, пришло прошение на предъявление работника от кафедры, ибо русская школа лингвистики ценится не только на Земле, но и на Цитадели. И конечно, кто же, как не самая умная и подающая надежды аспирантка должен отправится на Цитадель!
Я попыталась осторожно намекнуть, что до конца аспирантуры мне, мягко сказать, далековато… Но она шлепнула печать, пропела что-то об открывающихся перспективах (хоть убей, не знаю, о себе она или обо мне), выписала тридцать две необходимые бумаги, которые без нее я бы собирала месяца два, и отправила домой, собираться.
Так я оказалась на Цитадели.
Я была там впервые, но мне повезло – моя подруга детства жила там уже давно, даже вышла замуж за какого-то дипломата, и помогла мне устроиться, сняв небольшую квартирку у Верхних Рынков в жилых секторах. Квартирка был маленькая, но такая уютная, что я сразу в нее влюбилась, поставила кактус Коленьку на подоконник и пригласила подругу вместе с мужем на новоселье, так как никого больше не знала, а идти на работу знакомится мне надо было только в понедельник. Сейчас же была пятница, и мы могли спокойно расслабиться. Однако пить, сказала Агнесс, в квартире – моветон, поэтому мы двинулись в какой-то бар. Бармен-турианец приветливо кивнул мужу Агнесс и без вопросов выставил нам целую бутылку какого-то дорогущего, судя по восторженному возгласу Агнесс, пойла. Мы уселись за боковой столик и принялись отмечать новоселье, встречу, первое мая, день защиты детей, годовщину Рахнийских войн и Межгалактический день танца. На восьмом тосте я почувствовала некоторое неудобство, наблюдая, как Агнесс пытается просканировать языком полость рта своего мужа, и, невнятно извинившись, вышла на балкон.
Вид на Цитадель был настолько прекрасным, что я всхлипнула от удовольствия и принялась кидать орешки, которые прихватила с собой, вниз на головы прохожих. Конечно же, я хотела, чтобы они посмотрели вверх и прониклись тем чувством, которое охватило меня, когда я созерцала дали Цитадели. Однако мимопроходящие проникаться не захотели, а лишь грязно ругались на разных языках. Первое время я чистосердечно пыталась наставить их на путь истинный, а затем мне надоело, и я стала прицельно метать орешки в наиболее примечательных персон. Досталось горделивой азари со спутником-турианцем, волусу, который разразился ворохом оскорблений, одному задумчивому ханару и компании подвыпивших морпехов. Те, однако, ругаться не стали, а ловили орешки ртом и с хохотом просили добавку. На их кормлении у меня орешки кончились, и я в печали попробовала оторвать кусочек от стены, чтобы те погрызли, бедные. Оторвать не получилось, а за этим занятием меня застал какой-то саларианец.
Нет, вы уже поняли, что саларианец вовсе не какой-то, а тот самый, но тогда я этого не знала. Он понаблюдал за моими безуспешными попытками, посмотрел на стакан в своей руке, подошел к перилам и точнехонько вылил то, что было в стакане, в декольте миловидной азари.
- А у тебя острый глаз, - с одобрением заметила я, наблюдая, как визжавшая азари швырнула биотикой куда-то вбок, и оттуда вывалился застывший элкор. Саларианец гордо кивнул, ткнул длинным пальцем в дико гогочущих морпехов и ответил:
- Хищников надо подкармливать. Однако я не уверен, что они едят металлопластик.
Я покосилась на стену, от который пыталась отковырять кусок. Алкоголь во мне задорно икнул, и сказал:
- Давай я еще орешков принесу.
Саларианец покосился на меня, глянул вниз, заглянул в стакан, и, обдумав, решил:
- Захвати еще медовухи.
- Не вопрос, - ответил алкоголь и потащил меня обратно в бар. Агнесс с мужем куда-то делись, однако бармен, глянув на меня, сказал, что они ушли и заплатили за себя и за меня. Так что ничто не сдерживало меня продолжать банкет, чем я не преминула воспользоваться.
- Я вернулась, - доверительно сообщила я перилам балкона. Саларианец, мимо которого я промахнулась, отобрал у меня стаканы и нетвердой рукой загреб орешков.
- Учись. Сейчас я покажу тебе, как метают орешки настоящие саларианцы.
- Ха, - ответил алкоголь спустя двадцать минут, когда орешки и медовуха кончились. – Сейчас я покажу тебе, как карабкаются по карнизам настоящие женщины.
Под утро, когда бар закрылся, а искусственный свет сменился с неяркого на полуяркий, саларианец Кир проводил меня до дома, клятвенно пообещал найти еще орешков и отбыл восвояси, не оставив никаких контактов.

былое

Тут будет шапка, честное слово. Пока мне её искать лень.
Так, хронологически эта запись не первая. Вообще, это проба пера, так сказать. Герои, как вы можете понять, человеческая девушка Света и саларианец Кир. Напоминаю, Свете - 25, Киру - 15. Они лучшие друзья, работают в одном месте. Данная запись - запись из Светкиного личного дневника. Надеюсь, вам так же понравится её читать, как мне - писать))
з.ы. её биография сильно отличается от моей))) и характер - тоже х))

Запись Ха.

Самое главное, чтобы эту запись никто не прочел. Я, конечно, поставила на нее пароль (ха-ха, никто не догадается, что пароль – первая фраза одного классического фильма! Ну, тот, старый-престарый, где классный темный биотик пытается втумкать своему глупому сынку, кто в доме хозяин), но мало ли какие умные шпионы захотят покопаться в моей интимной жизни? Такие они, шпионы, дай только посмотреть, что у людей… и нелюдей в спальнях делается. Извращенцы. Читаешь эту запись, шпион? Знай, ты – извращенец! И хобби у тебя извращенское.
Вчерашний день стоит забыть навсегда. У вас, наверное, тоже такие дни бывают? Вечер пятницы (и пусть общее исчисление вовсе не такое, мы, русские, храним трепетную память о пятнице до сих пор), посиделка с друзьями в баре, лучший друг провожает до дома, оба пьяные, и вас начинает заносить совсем не в ту сторону. Ну да, ну да, кто из нас иногда не смотрит на лучшего друга с мыслью «А почему я его еще не трахнула/поцеловала/сделала своим?»
Ну океей, я знаю, что лучшие друзья на то и лучшие друзья, чтобы так не думать. Но если подумалось, что вы будете делать? Когда вы напились так, что ноги отказываются идти прямо и вас мотает из стороны в сторону на мимопроходящих людей-азари-турианцев-волусов (черт, с волусом нехорошо получилось, я его придавила). Когда замок с противным писклявым хохотом убегает от вас по стенке, а вы пытаетесь попасть в него карточкой, повиснув на шее у самого классного саларианца на свете. Когда этот саларианец затаскивает вас в маленькую квартирку в жилых комплексах на Цитадели и пытается бросить на диван, но получается только на пол, а сам падает сверху, и вы хохочете, как два идиота. Когда наконец оба переползаете на диван и начинаете философствовать. Никогда не философствуйте с лучшими друзьями противоположного пола, особенно если иногда смотрите на них не как на лучших друзей!
Потому что когда он, махнув рукой, нечаянно заехал мне в глаз, из них посыпались такие звезды, что карусель, на которой я каталась после пятой стопки азарийской медовухи, резко остановилась и выкинула меня в открытый космос. Иначе как назвать то состояние, когда моя голова лежала у него на коленях, и он испуганно тряс меня за плечи и спрашивал «Светка, ты в порядке? Я, кажется, тебе глаз выбил!», а я смотрела на него, и проклятые звезды напевали дурацкие песенки у его головы. И мне стало как-то удивительно безразлично, что глаз болел и начал заплывать, кажется, я села ровно, тряхнула головой и полезла целоваться к своему лучшему другу. К моему лучшему другу саларианцу.
Он так опешил, что даже не додумался спрятаться за диван или хотя бы попытаться залезть на стол, чтобы я не смогла сделать свои злодейские развратные действия. Я так в него вцепилась, что, наверное, чуть-чуть не оторвала ему рукав униформы. Страстно пыхтя, я пыталась облизать ему классные рожки. Меня так повело, что я даже пыталась нащупать рукой ширинку, но, хвала создателям этой замечательной одежды, у меня не получилось. Поэтому я ограничилась поглаживаниями шикарного худощавого вытянутого тела. Чего я хотела добиться? Понятия не имею. Наверное, что где-то на спине Кира обнаружится кнопка включения сексуального маньяка. К сожалению, эта кнопка включилась только у меня.
- С… Света… Мне, безусловно, приятно, но… - честно говоря, чтобы он в тот момент не сказал, мне было бы пофиг. Мне так хотелось показать ему, насколько он мне не безразличен и вообще самый прекрасный саларианец на свете, что я готова была разгрызть на нем чертову униформу, навалиться сверху и грубо изнасиловать. Плевать даже, что с технической стороны вопроса у меня были лишь смутные расплывчатые познания. Но благословенное саларианское чувство опасности таки сработало. Кир выполз из-под моего разгоряченного тела, застегнул молнию, которую я все-таки нашла, правда, не снизу, как хотела, а у горла, пошатнулся, схватился за мое обнажившееся в бурной схватке колено, шарахнулся от громкого стона, который я издала и сбежал.
Я осталась одна в своей маленькой квартирке, сидя на небольшом угловом диване с задравшимся платьем и растрепавшейся прической. Ах да, еще я была пьяная и неудовлетворенная. Поэтому я в дичайшем раздражении откопала в закромах еще одну заветную бутылочку с бабушкиной настойкой, вылакала половину и уснула прямо у кухонной стойки.
Наутро у меня был замечательный фингал, страшное похмелье и отвратительно грызущее изнутри чувство стыда. Хорошо еще, что была суббота, и на работу надо было только к вечеру. Меньшее, что я сейчас хотела – разговаривать с Киром. И вообще видеть его. Поэтому, проснувшись, я отлепилась от ковра, перебралась в душ и принялась себя жалеть.
От утопления в слезах меня отвлек подозрительный шум из коридора. Ключевой код был только у Кира, так что это был либо он, либо вор/насильник. Ни один из вариантов мне не понравился, и я разрыдалась еще горше.
- Света, - тихонько позвал меня Кир. Я только-только вошла в подходящую амплитуду всхлипов, поэтому моим ответом был горький вздох. Судя по звукам, саларианец потоптался и уселся прямо у двери.
- Ты… хнык… Чего пришел?.. Глумиться… хнык… над озабоченной дуурой! – тут мне стало так себя жалко, что я попробовала простучать головой SOS старой азбукой морзе.
Кажется, его проняло.
- Нет, ты… А… Ваши людские чувства такие… людские! Ну вот что ты пыталась вчера сделать? - судя по тону, он долго думал над ситуацией. Еще бы, он-то спит час! Ну, с похмелья, полтора.
- Н…Ничего я не… хнык… пытааалась! Уйдии! Дай мне ум… умереть чистой! – к сожалению, заветная бутылочка с бабушкиной настойкой осталась в комнате. В ванной же был только азарийский гель для душа, а им отравиться было весьма проблематично. Я уже прикидывала повеситься на собственной косице, но фраза, которая прозвучала из-за двери, заставила меня остановиться и тупо замереть.
- После того, что случилось вчера, я считаю, нам не стоит оставаться в прежнем положении. Я понимаю, что наши отношения далеки оттого, что вы, люди, да и прочие долгоживущие расы называете любовью. Однако понимание этого чувства есть и у саларианцев, поэтому, раз вчерашнее происшествие имело место быть, я, как честный саларианец, предлагаю тебе выбор.
Я механически отключила воду, и села на пол прямо у двери.
- Я не смогу дать тебе полноценных человеческих отношений. У нас не может быть детей… хотя если поэкспериментировать с генными модификациями… допустим, часть ДНК перепрограммировать на…
- Кир! – Я распахнула дверь в ванную и предстала перед другом во всей мокрой красе. Голая, мокрая, с фингалом и зареванная. Упс, не самое эстетически прекрасное зрелище.
- С… Ого, это я тебе вчера так?! – ну вот, никакой реакции. Ну а что вы хотели от саларианца?
Спустя пять минут я уже лежала на том самом диванчике в легком халате, а Кир заботливо сновал вокруг меня. Он нашел где-то мазь, намазал мой синяк, и я чувствовала, как тот постепенно становится меньше. Затем он заказал какой-то чудодейственный саларианский напиток от похмелья (на вкус – обычный рассол), убрал недопитую настойку в стенной шкаф, прибрался, высушил мне волосы, полил кактус Коленьку и приготовил поесть. Я меланхолично смотрела на его передвижения и размышляла над тем, что скажет мне мама, если я привезу домой саларианца в качестве жениха. Ну, искать женихов не понять где у нас в крови. Прабабка, вон, эмигранта нашла, когда в Италию отдыхать ездила, бабушка отхватила генерала войны Первого Контакта, про маму вообще молчу. Но инопланетян пока не было.
- Кир, так ты что, замуж меня зовешь? - Прямо поинтересовалась я.
- Ну да, - ответил Кир.
Самое главное, чтобы эту запись никто не прочел. Иначе мои таинственные улыбки подругам в ответ на «как он сделал тебе предложение? Когда вы начали встречаться?» превратятся в ухмылку маньяка-нимфоманки. Так что, милый шпион, забудь обо всем, что сейчас услышал. А то я родственников на тебя натравлю, их у меня теперь – целая тыща!